Тюркизм, Турция и Кавказ
Друзья, проживающие в Турции, обратили наше внимание на две статьи, недавно
появившиеся в истамбульской газете "Сон-Поста".
Статьи эти ― полный перевод которых читатели найдут в нашем "Обзоре
печати", принадлежат перу видного турецкого журналиста Мухиттина Биргена.
Имя г. Биргена не безызвестно читателям "Кавказа". В
корреспонденции А. Кантемирова "Турция и Азербайджан", помещенный в №
47 нашего журнала (ноябрь 1937 г.) были приведены обширные выдержки из серии
статей, посвященных г. Биргеном истории партии "Единение и Прогресс",
в частности "бегству ее лидеров Талаата, Энвера и Джемаля пашей, их жизни
и деятельности за границей". В этих статьях было отведено не мало места
Кавказским республикам, в особенности Азербайджану, к которому автор питает
особые симпатии и где он провел несколько лет.
Г-н Бирген, первый, насколько нам известно, подчеркнул в турецкой печати
своеобразный характер азербайджанского тюркизма, составляющего, по его
выражению, "с точки зрения политической и исторической совершенно особый
мир".
Вспоминая, что в процессе великой войны Блистательная Порта как будто
хотела взять под свою опеку Кавказ и Азербайджан, компетентный турецкий
публицист, сам в ту пору бывший близким к оттоманским правительственным кругам,
авторитетно свидетельствует, что "эта политика была отвергнута самим
Азербайджаном".
В объяснение этого факта г. Бирген замечает: "Есть много причин этому:
во первых, ― в Азербайджане, хотя население там и турецкое, преобладает
кавказское сознание и новой культурой азербайджанские народные массы прониклись
гораздо глубже, чем наши народные массы, а во вторых: ― на Кавказе существует
не один Азербайджан; жизнь Азербайджана самыми тесными нитями связана с одной
стороны с Дагестаном (т.е. с Северным Кавказом), с другой с Грузией"...
Мы отдали в свое время дань признания осведомленности автора и тонкости его
наблюдений, хотя, откровенно говоря, были не мало шокированы неожиданными его
выводами.
Выводы эти, кстати находящиеся в полном противоречии с его собственным
анализом, сводились к советам умеренности по адресу Советской власти и к
выражению уверенности, что, если Москва "предоставит азербайджанским
тюркам возможность развития их национальной культуры, этого будет достаточно
для устранения оппозиции"...
На этом оптимистическом для Советов заключении едва ли стоит
останавливаться. Оно не делает чести политической прозорливости почтенного
публициста. Мы склонны думать, что продиктовано оно скорее чуждыми теме
дипломатическими соображениями, чем неумением автора сделать надлежащие выводы
из собственных предпосылок.
***
В статьях г. Бирген, представляющих несомненно большой интерес для турецкой
читающей публики, мало знакомой с кавказской политической действительностью,
нас, кавказцев, естественно больше всего заинтересовала та часть, где автор
говорит об отношении к кавказской проблеме политических кругов Турции. Мы не
знаем, в какой степени редактор газеты "Сон Поста" квалифицирован,
чтобы отражать настроения правящих кругов Анкары, но его ясные, чеканные
формулы, касающиеся турецко-кавказских отношений, полны животрепещущего
интереса и мы не можем удержаться от искушения, повторить здесь некоторые из
них.
"Турция прекрасно понимает, пишет г. Бирген, что нет никакой
возможности ей связаться политическим единством с Азербайджаном. Нелепо даже
думать об этом. Новая Турция не империалистична. Ататюрк указал причины этой
позиции: Турция является государством, родившимся в борьбе с империализмом,
всегда задерживавшим ее развитие. Турция базирует свою политику на причинах
равенства, доверия и взаимного уважения между нациями... Новый идеал Турции это
патриотизм и спокойная жизнь в пределах национальных границ. В силу этих
соображений в отношении Азербайджана Турция не имеет какой-либо национальной
идеи империалистического характера. Единственное желание Турции заключается
в том, чтобы Азербайджан был самостоятельным, культурно процветал, сохранив
свое национальное бытие как тюркское племя" (подчеркнуто нами. Г.Б.).
Эти простые, и веские слова было полезно сказать.
Сказаны они к тому же в свое время. Быть может они внесут некоторое
успокоение в среду тех кавказских эмигрантских группировок, которым в последнее
время наши политические противники усердно стараются внушить мысль о
"турецкой опасности".
***
Перейдем однако к статьям "Пантюркисты, посторонние тюркизму" и
"Тюркизм за пределами Турции", вызвавшим такое сильное и, надо
признать, вполне справедливое раздражение кавказской и туркестанской
политических эмиграций в Турции.
В первой из названных статей повествуется о том, что "за последнее
время в некоторых частях света заметен сильно бьющий в глаза пантуранизм, или в
более тесном смысле пантюркизм". Г-н Бирген называет эти части света. Речь
идет об Японии, Германии и Польше...
Если в действиях Японии, выступающей в качестве паладина азиатских свобод,
начертавшего на своем знамени лозунг "Азия для азиатов", можно еще
усмотреть признаки расовой политики, то едва ли кому-нибудь может серьезно
придти в голову искать следы пантюркской идеологии в симпатиях известных
политических кругов Германии и Польши к угнетенным народам России.
Тонкий политический обозреватель г. Бирген прекрасно знает, что истина
заключается в том, что в некоторых европейских странах ― число их, слава Богу,
с каждым днем растет ― действительно существует круги, которые, вполне
основательно полагают, что без справедливого разрешения вопиющих национальных
проблем на Востоке Европы и освобождения закабаленных Москвою народов не может
быть достигнуто ни прочное мировое равновесие, ни обеспечена безопасность их
собственных государственных границ.
Отсюда понятный интерес и в названных г. Биргеном странах отнюдь не к одним
тюркским, но ко всем решительно угнетенным народам России, которые по своему
геополитическому положению могут серьезно претендовать на независимость. В
европейской печати, между прочим, в связи с этими концепциями приходится
гораздо чаще слышать имена Украины, Грузии и Армении, чем Азербайджана,
Казахстана, Туркменистана и т.д.
Все это общеизвестно и непонятно для чего понадобилось г. Биргену
обволакивать идеологическими туманами столь простой и четко поставленный
вопрос?
Не для того ли, чтобы измыслив "бьющим в глаза пантюркизм" в
странах, где по природе вещей он произрастать не может, обвинить Германию и
Польшу в том, что ими руководят "не столько искренние симпатии к
народам тюркского племени, сколько желание ослабить Россию"?
Но разве стремление ослабить Россию не служит национальным интересам
порабощенных народов и не является conditio sine qua non их эмансипации?
Каким образом без ослабления России мыслит г. Бирген их освобождение?
Конечно, великие державы, стремящиеся к ослаблению России путем создания на
ее территории ряда независимых национальных государств, руководствуются не
платоническими побуждениями, а преследуют собственные эгоистические выгоды!
Но это то нас как раз и радует. Ведь именно это наличие эгоистической
заинтересованности внешних сил в реализации нашего национального идеала дает
нам одну из наиболее веских гарантий близкого торжества нашего правого дела...
Наш умудренный опытом друг лучше, чем кто либо знает, что в международных
отношениях ничто не делается "ради прекрасных глаз". Конечным
двигателем практической политики всех держав, в том числе и тех, которые
ежедневно полощут горло лицемерной женевской словесностью, является жестокий
национальный эгоизм.
Это международный закон наших дней, обязательный для всех. Ему охотно
подчиняется и сам г. Бирген, когда взаимоотношения Турции с соседями, в
частности с Кавказом, желает строить не на идеологических предпосылках, а на
реальных интересах своей страны.
Далека от нас мысль упрекать за это г. Биргена.
Мы охотно признаем, что при нынешнем культурном уровне человечества нет
лучшего цемента для дружеских международных связей, чем совпадение здоровых
эгоистических интересов. И такое совпадение национального идеала многих миллионов
подъяремных турок с реальными интересами в Восточной Европе и в Центральной
Азии наиболее динамичных великих держав, казалось должно было бы дать г.
Биргену большое моральное удовлетворение.
Однако высокочтимый редактор "Сон Поста" никакого удовольствия не
испытывает. Наоборот, он очень обеспокоен и не скрывает своей тревоги.
Публицист еще так недавно и столь красноречиво свидетельствовавший, что
"турецкие массы Азербайджана прониклись культурой гораздо глубже чем наши
массы", неожиданно заявляет: "эти области, в наш век еще не созревшие
к самостоятельной национальной жизни, в конечном счете обречены считаться
собственностью того, кто им даст "самостоятельность и следовательно им не
избавиться от его влияния и господства".
Такая, неизвестно чем вызванная, но радикальная переоценка ценностей, дает
г. Биргену возможность затем сказать, что ему "представляется наиболее
разумным, чтобы тюрки склонились перед реальными фактами истории и стремились в
условиях этой реальности к обеспечению себе лучшего бытия".
Если перевести эту витиеватую фразу на обыкновенный язык, это означает, что
азербайджанские тюрки и другие неразрывно с ними связанные народы Кавказа,
находящиеся под русским игом, должны склониться перед "этим реальным
фактом истории" и, отказавшись от всяких притязаний на национальную
независимость, найти общий язык со своими поработителями...
Из опасения больше чем проблематического, географически неосуществимого,
господства на Кавказа Японии, Германии и Польши, г. Бирген рекомендует народам
Кавказа примириться с кровавой тиранией страны, которая не только держит в
тисках рабства, нашу родину, но беспрерывно заливает ее волнами мужицкого
моря... Известному турецкому публицисту по-видимому не проходит в голову, что
эти волны, через каких-нибудь 20-30 лет, быть может гораздо скорее,
окончательно захлестнув Кавказ, перебросятся на широкие Анатолийские
просторы...
Таков "дружеский" совет редактора "Сон Поста" народам Кавказа!
Г-н Бирген вероятно искренно удивится, если в ответ на эти советы услышит
от кавказцев: "Избави Бог нас от таких друзей, от врагов мы сами
как-нибудь избавимся".
***
Обращаясь к тюркским народам Советского Союза и предостерегая их против
эгоистических видов держав "посторонних пантюркизму", г. Бирген
заявляет: "тюрки обязаны падать и подниматься собственными силами",
они ни в коем случае не должны пользоваться помощью посторонних сил, ибо... "так
повелевают законы естественного развития, которым подчинены народы".
Звучит эта фраза конечно весьма гордо ― но не трудно заметить, что за
дешевым, театральным блеском ее таится... пустое место. Установленный
редактором "Сон Поста" закон "естественного развития
народов", противоречит историческим фактам...
Не будем удаляться вглубь времен. Ограничимся двумя последними столетиями.
За этот промежуток времени целый ряд больших и малых наций сумея
эмансипироваться и завоевать свою независимость.
За исключением примера Швеции и Норвегии, мы не знаем ни одного случая,
когда бы народы, имевшие несчастье "пасть", как выражается г. Бирген,
сумели "подняться" без внешней помощи.
Начиная с Северо-Американских Соединенных Штатов, которым, конечно, не
столько из платонической любви к свободе и демократии, сколько из политического
соперничества с Англией, оказала могущественную поддержку угасавшая французская
монархия и кончая государствами, возродившимися или вновь возникшими в
результате последней великой войны ― все освободившиеся от чуждого ига народы
могли осуществить свой национальный идеал исключительно благодаря
военно-политической и экономической поддержке внешних сил.
Пусть вспомнит г. Бирген, которому особенно хорошо должны быть знакомы
факты турецкой истории, в какой обстановке и под влиянием каких факторов
возродились к государственной жизни на протяжении 19-столетия многочисленные
народы входившие в состав Оттоманской Империи...
Уважаемой публицист вероятно не откажется признать, что ни один из этих
народов не находится ни под господством, ни даже под исключительным влиянием
тех держав, которые помогли его возрождению.
Что же касается того, что народам тюркского племени в борьбе за свою
независимость недостойно пользоваться чужой помощью, то будет позволено нам
задать высокочтимому турецкому публицисту вопрос, где была бы сегодняшняя
Турция, если бы она, следуя великолепному совету, даваемому им тюркским
народам, живущим за пределами его родины, "склонилась перед таким реальным
фактом истории" ― каким напр., был Севрский договор и подобно Дамад Ферид
паше согласилась искать "улучшения своей участи в условиях этой
реальности".
Озираясь на недавнее прошлое турецкой истории, мы должны без обиняков
сказать, г. Биргену, что его малодушным советам мы предпочитаем героический
пример Ататурка, который не "склонился" перед унизительным для его
родины фактами истории ― а подчинил эту историю своей воле.
В титанической борьбе, которую вынуждена была Турция выдержать для
отвоевания своей независимости творец современной Турции не поколебался взять
необходимую ему помощь всюду, где он мог ее найти...
Или г. Бирген серьезно думает, что русский "пантюркизм" той эпохи
был более искренним, чем германо-польский "тюркизм" наших дней?...
***
"Пантуранизм, пишет, г. Бирген, в конце концов есть ничто иное как
вымысел, вроде "снежной халвы". Это фантазия, больше ничего"...
"Практикуемая турецким правительством в отношении Советской России
политика представляется правильной, уместной и очень соответствующей интересам
Турции".
Мы не склонны оспаривать точку зрения г. Биргена. Только нам кажется, что
было бы правильнее всю эту тираду написать в прошедшем времени. Во всяком
случае на этих страницах нам неоднократно приходилось высказывать убеждение,
что политика дружбы Анкары с Москвой, так болезненно отражавшаяся на душевных
переживаниях нашей эмиграции, не только была оправдана исключительными
условиями, созданными войной и русской революцией, но являлась единственной
политикой, которую новая Турция могла вести... до поры до времени.
Но мы всегда утверждали, утверждаем это и сейчас, что с течением лет, с
нормализацией и усилением государственной власти в России, и возвратом ее в
Европейский концерт ― русское правительство, какого бы оно ни было цвета и как
бы оно ни именовалось, неминуемо вернется к традиционной политике экспансии на
Восток и к Проливам... политике, неизбежной жертвой которой рано или поздно
должна стать Турция...
В нашей политической концепции, которую мы неоднократно излагали на этих
страницах, провиденциальную роль независимого Кавказа заключается именно в том,
чтобы на историческом стыке между Европой и Азией сделаться прочным барьером
против разрушительной русской стихии, чтобы на этом опасном перешейке стать
фактором международного равновесия и мира...
Нам думается, что естественный ход политических событий неминуемо приведет
к тому, что турецкая общественная мысль фамилиаризируется с признанием
чрезвычайной важности кавказского фактора не только для обеспечения
безопасности государственных границ Турции, но и для самого национального ее
бытия...
Мы отнюдь не принадлежим к тем, которые предъявляют Турции какие то
сентиментальные счета.
Г-н Бирген с искренним волнением вспоминает о дружественном приеме,
оказанном туркам в 1918-1919 гг. в Азербайджане (была бы справедливо сказать
тоже самое и о Сев. Кавказе). Это свидетельствует о деликатности его чувств и
мы считаем приятным долгом публично засвидетельствовать ему здесь наше уважение
и признательность.
Но этот прием, совершенно естественный со стороны дружественных и
родственных народов никаких титулов в отношении Турции для нас не создает.
Мы слишком хорошо помним и никогда не забудем той крови, которую пролили у
нас турецкие аскеры в совместной борьбе против красных и белых оккупантов нашей
территории.
Этого священного долга никаким гостеприимством отплатить нельзя.
Само собою разумеется, нам никогда не приходило в голову делать
ответственным турецкий народ за прискорбные деяния некоторых политических
авантюристов, которых так жестоко заклеймил в своим блестящих фельетонах
редактор "Сон Поста".
Совершенно также, как и г. Бирген, мы исключаем из политического оборота
все сентиментальные предпосылки. Как и он, мы хотим строить наши
взаимоотношения с Турцией отнюдь не на кровном и культурном родстве с турками
некоторых кавказских народов, а исключительно на государственно-политических
интересах обеих стран.
Необходимо, чтобы турецкое общественное мнение твердо знало, что никакой
тюркской расовой политики мы на Кавказе не делаем (И незачем следовательно г.
Биргену искать заслуг перед "тюркизмом" у руководителей нашего журнала).
Совершенно верно, что народы тюркского происхождения составляют на Кавказе
весьма значительное меньшинство. Не подлежит сомнению, что влияние турецкого
языка и культуры весьма значительно не только в Азербайджане, но и в
мусульманской Грузии и на Сев. Кавказе, где приблизительно 20 % населения
принадлежит к тюркскому племени...
Но как вполне основательно отмечает г. Бирген, у этих кавказских тюрок,
помимо естественных тюркских эмоций, создающих неразрывные культурные связи со
всем тюркским миром, есть свое собственное кавказское политическое и
государственное сознание.
Это сознание связывает их с непосредственными их соседями горцами Сев.
Кавказа не тюркского корня, с которыми в течение многих сотен лет совместной
жизни они совершенно амальгамировались, с грузинами и с армянами.
Эти нетюркские элементы в общей сложности вместе с пришлыми русскими и
другими инонациональными элементами составляют большинство кавказского
населения.
Большинство политически высоко сознательное и активное...
Географические же и экономические условия Кавказа с другой стороны таковы,
что всякая политическая дифференциация страны неизбежно приведет кавказские
народы к абсолютно неразрешимым, вне принципа государственного единства,
территориальным разногласиям и спорам, в результате которых Кавказ очень скоро
вновь сделается легкой добычей России...
Такая перспектива, убийственная для народов Кавказа едва ли отвечает и
правильно понятым интересам Турции. Но об этом мы уже писали много раз ― и
очевидно будем писать и еще.
Гайдар Баммат, Тюркизм, Турция и Кавказ //
Кавказ (Le Caucase). Орган независимой национальной мысли. — Paris: Typographie Franco-Caucasienne, № 1/49, Январь, 1938. Стр. 1—8.
No comments:
Post a Comment