Каджаро-хивинские отношения (Кавказ, 1860)

Каджаро-хивинские отношения

Тегеран, 27-го мая. Наконец здесь получены официальные известия из Хорасана, что шахзадэ Хамзэ-Мирза (хишмэт-уд-доулэ) выступил около 15-ти дней назад тому из Сарахса или Насириэ по направлению к Мерву. Ему сопутствует и хорасанский визирь Мирза-Мохаммед, каввам-уд-доулэ, как человек необходимый для советов и для принятия мер к снабжению отряда съестными припасами. Утверждают, что многие из старшин враждебных туркменских племен явились уже с повинною головою и с изъявлением покорности Насир-эддин-шаху. Мы верим этому, потому что туркменин в случае опасности не поленится поклониться низко, сказать, что он до сих пор находился в крайнем заблуждении, не зная, кто истинный его повелитель. Все это он и сделает, особенно если еще ему предстоит возможность получить хороший халат, хоть наприм. аршина четыре сукна джуббэ и охранительный фирман; а персидские военачальники, желая выказать свою расторопность перед правительством, шлют с нарочными курьерами челобитные и изъявления подданства от мнимых мирных, которые останутся в покое только до тех пор, пока исчезнет угрожавшая им буря с удалением шахских войск из степи. Большая часть истории ненадежных завоеваний в тех странах состоит в проделках коварных степных дипломатов и персидских вождей, которые вообще не охотно идут добывать славы там, где ничто не обещает удовлетворить их ненасытной жадности. Между тем в Тегеране на днях разнеслись слухи, что вместо Хамзэ-Мирзы намерены послать в Хорасан правителем Султан-Мурад-Мирзу, теперешнего губернатора ширазского, по тому уважительному соображению, что хишмет-уд-доулэ с прибытием в Хорасан в оба раза, как он управлял этою провинциею, привозил туда смуты и беспорядки; такой человек по персидски называется бэд-кадам. Но напрасно так думают суеверные жители Ирана. Хорасан с незапамятных времен славится как гнездо буйных голов и еще во время владычества халифов этим краем, мы видим беспрестанные восстания жителей против законной власти. Впрочем эти бунты и тревоги очень хорошо объясняются теми притеснениями, которые постоянно терпел народ от наместников, посылающихся сюда от повелителей Востока и спешивших набогатиться грабежом и обременительными для народа налогами; тоже видим и при шахах. А так как обитатели пограничной этой провинции почти все привыкли носить оружие, то легко понять, что начальникам партий, восстававших против правительства, и удалым атаманам смелых разбойников шаек всегда легко было набирать охотников и партизанов. Стоит только припомнить историю Надира: первоначально отважный молодец, около которого собрались сначала десятки, а потом и сотни головорезов, он впоследствии, вступив в войска слабых сефевидов и надев на себя корону несчастного и бесхарактерного Шах-Хусейна, при наборе своих войск постоянно обращал внимание на Хорасан, где вербовалась лучшая его конница, с которого он наносил, при помощи порядочной артиллерии, ужасные поражения не только слабым и трусливым индейцам, но и известным тогда своею стойкостью войскам султана. Но за то Хорасан был тогда и в более цветущем состоянии. ― Впрочем, персидские наблюдатели относят к другой причине беспокойный характер хорасанцев; производя название их родины от двух слов: хур и стан, они говорят, что солнце (хур) своим планетным влиянием особенно содействует развитию буйной натуры тамошних жителей. Кстати можно здесь заметить, что в древние времена границы Хорасана включали к себе Балх и даже Газни на востоке и Герат на юге, а к западу отделяли Мазандеран, на сев. они тянулись до Аму-дерья, или арабского Джейхуна, Оксуса древних греческих географов.

Персидское правительство, предпринимая смирить соседние туркменские орды, имеет в то же время, как кажется, в виду, воспользоваться междоусобиями, волнующими в последнее время Хиву, потребовать от тамошнего хана возвращения пленников, томящихся в том краю. Число последних, по рассказам людей проживших в Хиве десятки лет, так велики, что оно превышает даже количеством своим туземное мужское народонаселение Хивы; за исключением не многих Русских, все эти несчастные из Персии и цифра их, как можно предположить с достоверностью, простирается от 100 до 150,000 чел. Коренное племя Сарты и Узбеки, более воинственные пришельцы, сами совсем не занимаются никакими полевыми работами, или возделыванием садов, предоставляя себе ― первые торговый и фабричный промысел, а вторые преимущественно военную службу, так что вся тягость первоначального труда падает на чужеземцев, захваченных в плен туркменами и перепроданных в Хиву. Известно, что ханство это, составляющее незначительный лоскуток земли, тянущийся по берегам Аму-дерья, за исключением степи занимаемой туркменами, обработан по большей части превосходно; богатая почва орошается каналами, проведенными из Аму; она производит пшеницу, рис, нежные фрукты, шелковичное дерево, дыни, арбузы и пр. Сочинения гг. Муравьева и Ханыкова дают достаточное понятие о географическом положении края и мы постараемся здесь изложить вкратце только некоторые исторические подробности, особенно потому, что они не могут известны многим читателям «Кавказа», не имевшим случая специально заниматься историею мусульманского Востока, с которым мы впрочем в последнее время принуждены даже обстоятельствами знакомиться более и более, как по соседству с азиятскими племенами, так и по собственному любопытству о быте народов, имеющих с нами торговые связи.

Не распространяясь об истории древнего Харезма, процветавшего до бурного периода, ознаменованного нашествием Чингиса, которым был разорен этот край, мы упомянем только, что новый бич этих стран, Надир-шах, после набега на Индию, пошел на Туркестан и решился отмстить тогдашнему хивинскому хану, Эльбурз-Хану-Инаку, делавшего опустошительные чапаулы на Хорасан, остававшийся без защиты в отсутствие Надира, предпринимавшего беспрестанно походы против турок и потом двинувшегося на Авганистан и Индию. ― Надир, заключив трактат с бухарским ханом, перешел через Аму-дерья, покорил одну за другую все крепости хивинские и захватив узбекского хана, предал его с главным его сподвижником жестокой смерти, закопав их живых в землю. Города были совершенно разорены необузданными войсками шаха, молодежь поступила на службу под его знамена, а большая часть народонаселения выведена и поселена между Келатом и Дарагезом. Новая колония была названа Хейван-абад, но она существовала не долго; хивинцы, пользуясь последовавшими затем смутами в Персии, бежали обратно на родину. ― По удалении персидских войск Узбеки, как более воинственное племя, управляли страною, провозглашая ханом, как и прежде, какого-нибудь ничтожного молодого человека, которого они выдавали народу за потомка Чингис-хана, а власть находилась в руках аристократии, если только можно назвать так толпу смелых старшин, всегда готовы защищать свои права с оружием в руках. Избранного с общего согласия хана старшины эти (аталыки) держали как арестанта в Ургенджской крепости, давали ему жену и домашние расходы, но дети его не могли наследовать даже этой привилегии ― быть под арестом и кормиться даром. Все дела решились диваном, состоявшим из влиятельных лиц, которые объявляли свои решения от имени хана. ― Наконец один из узбекских ханов или инаков, Мохаммед-Эмин, успел приобрести более влияния на дела края, чем прочие, и ему особенно помогло укрепиться следующее обстоятельство. Часть туркмен из племени Ямутов, жившая между Астрабадом и Балканскими горами, притесняемая своими родичами, откочевала к Хиве. Мохаммед-Эмин отвел им хорошие земли и при их содействии так стеснил Узбеков, что все ханы покорились ему, потому что врагам своим он не давал никакой пощады. Сын его Эйваз-Инак следовал той же системе, а внук его Эльтэ-назар или Эльтезер, изменив ее, начал покровительствовать узбекам, так что недовольные Ямуты оставили Хиву и двинулись на прежние свои земли близ Астрабада. Однако же Эльтезер, видя, что узбеки покушаются стеснить его власть, призвал опять ямутов, которые рады были этому случаю, чтобы проститься с неприветливою степью. Жестокий Эльтезер погиб в 1802 г., во время набега на Бухару; конный отряд его, состоявший из 3000 чел., был на голову разбить войсками Шах-Хейдера, управлявшего тогда мирно Бухарою. Хивинский хан при обратной переправе вплавь через Аму-дерья потонул. Подданные радовались его гибели, потому что он был неумолимый тиран и при том же, нарушив соблюдавшийся дотоле обычай, по которому дочери сеидов (потомков пророка) выходили за одних сеидов, взял в жены одну из красавиц святой крови. Брат Эльтезера, Мохаммед-Рахим-Хан, которого характер так хорошо описан в сочинении Муравьева, посланного к хивинскому хану для торговых переговоров, наследовал ему. Он совершенно отложился от бухарского хана, который прежде признаваем был повелителем Хивы и в 1813 году предпринял поход против Хорасана. Он осадил с значительным отрядом одно курдское укрепление близ Дарагеза; но курды, собравшись в значительном количестве, отправили к нему для переговоров и совещаний Садат-Хана; Мохаммед Рахим-Хан, видя, что курды не хотят с ним соединиться против Персиян и что отряд его чрезвычайно расстроен от перехода степью, принял ласково парламентера. Он изъявил свое желание принять у себя курдских ханов, но эти последние не явились в его лагерь, а уверяли его только в готовности своей идти вместе с ним на Мешед. Не доверяя этим обнадеживаниям, хивинский хан отступил, захватив с собой Садат-Хана, с которым он впрочем обращался очень ласково. Пленный курд хорошо играл в шахматы, а Мохаммед Рахим-Хан, хотя и не играл сам, но зазывал к себе в свободное время знатоков игры и любовался их ходами. Года через три после этого неудачного похода курды хорасанские, угрожаемые Фетх-Али-шахом, послали к Мохаммед-Рахим-Хану муллу Мурад-Али с просьбою о помощи и обещаниями признавать его своим властителем, чему очень обрадовался хивинский хан. Но шах, беспокоимый другими заботами, вскоре выступил из Хорасана и курды, отдохнув после испуга и понимая, что для них владычество Мохаммед-Рахим-Хана будет также обременительно, как и власть каджаров, послали сказать ему, что они не желают более вводить его в большие издержки для похода и что лучше всего подождать, пока Фетх-Али-шах умрет, а Хорасан опять взволнуется; тогда они готовы будут действовать за одно с хивинским ханом, которого признают своим государем, уступив ему любую часть Хорасана. Мохаммед-Рахим-Хан видя, что на курдов надежда плохая и вспоминая прежнюю неудачную экспедицию, не хотел однако же подать повода думать, что отвергает их предложение ―и посланца их отпустил с почестями и приличным халатом. Через несколько лет, негодуя на Тэкэ ― туркменское племя, беспокоившее его владения набегами, Мохаммед Рахим-Хан предпринял против них экспедицию, запасшись на этот раз водою. Тэкэ и Гокланы, узнав об его приближении, удалились в горы и получили вспомоществование от буджнурдских курдов. Не надеясь на успех, хивинский хан отступил, разорив кочевья Гокланов и отогнав их скот. Остальное время своего ханства Мохаммед Рахим не беспокоил Персии. Но сын его Алла-Кули-Хан, немедленно после провозглашения его владетелем Хивы, в 1240 (1823―1824), собрав значительный отряд, вторгнулся в Хорасан и остановился лагерем близ самого Мешеда. Однако же глубокий снег, выпавший на счастье Персиян, принудил Алла-Кули-Хана отойти к Джаму и Серджаму, которые были им разорены. Аргун или Аргеван Мирза поспешил выйти из Мешеда; после схватки, происшедшей близ Шериф-Абада, причем хивинцы потеряли много убитыми, Алла-Кули-Хан разослал отдельные отряды под начальством Даулят-Назар-Бея, Эйвез-Инак-Бея, Реджеб-мехтэра, Доулет-Мурада перванчи, Мурада сердаря тапинского, Тураб-бея и Сеид-Нияз-Хана грабить окрестности Мешеда. При всеобщем ужасе жителей хорасанский правитель Хасан-Али-Мирза, заслуживший своею храбростью справедливо данный ему титул шуджа-ус-султанэ, сам выступил против узбеков и нанес им жестокое поражение, убив, как рассказывают очевидцы, около 1000 чел. Из голов еретиков-суннитов он сделал келле-минар, т. е. башню из черепов. Так водилось в старинные времена; особенно Надир-Шах любил такие постройки и следы их до сих пор видны около Хоя и в других местах. Мы находим даже в известном сочинении Ханвея (The Revolution of Persia etc. London; 1754. By Jones Hanvay, Merchat), этого любознательного и точного в рассказах английского купца, курьезное изображение Надир-Шаха на коне, попирающем богиню правосудия; впереди завоевателя летит фурия с мертвой головой в правок руке, а в отдалении красуется келля-минар, как символ жестокости Надира. ― Место келля-минара близ Мешеда названо ордуи-узбек (узбекским лагерем). Весть о победе над врагами веры была получена в Тегеране в самый науруз и праздник был торжествован великолепно по случаю радостной новости. Однако Алла-Кули-Хан, несмотря на потерю людей и огромного количества лошадей и верблюдов в эту экспедицию, через три года (1243 ― 1827 и 28), по призыву непокорного Мохаммед-Хана-Караи, одного из хорасанских ханов, постоянно волновавших край, пошел опять на Джам. В этот раз Персияне спасены были от набега хивинцев случайностью: ночью в лагере последних распущенные лошади начали между собою грызться и драться: от этого шума и гвалта пробудившийся Алла-Кули-Хан вообразил, что Персияне нападают на него, сел на быстрого коня и бежал в степь. Через два года он нашел новых союзников между хорасанцами: Сайд-Мохаммед-Хан келатский вошел с ним в тесные сношения и звал в Персию. Узбекский хан, набрав значительный отряд, привел его на р. Теджен, но проведав, что Ахмед-Али-Мирза, узнавший о его приближении, собирает войско в Алан-деште, удалился за Джейхун, не нанеся в этот раз ни малейшего вреда подданным шаха. Между тем Сайд-Мохаммед-Хан был схвачен и казнен, но брат его Яланг туш-Хан, бежав в Хиву, начал подстрекать узбеков против своих соотечественников и успел уверить, что они вновь найдут себе доброжелателей между последними. Алла-Кули-Хан послал на Хорасан конный отряд из туркменского племени Сарук. В схватке при Пули-Хатун, близ Сарахса, туркмены были разбиты и один из приближенных Алла-Кули-Хана захвачен в плен. Ахмед-Али-Мирза обошелся ласково с этим хивинцем и отпуская на родину, так удачно объяснил ему, что Алла-Кули-Хану гораздо выгоднее держаться Фетх-Али-Шаха, чем Махоммед-Хана-Караи, что хивинский хан в скором времени отправил в Тегеран посланца с лошадьми в подарок шаху и с изъявлением своей дружбы к средоточию вселенной. Это послужило много как узбекам, так и туркменам: когда Аббас-Мирза, разрушив стены Сарахса, имел в руках около 5000 пленных, по заступничеству Алла-Кули-Хана, естественного доброжелателя своих единоверцев, пленные были освобождены за 50,000 тум. (158,000 р. сер.) Наследовавший Алла Кули-Хану, сын его Рахим-Кули-Хан оставлял Персиян в покое, но брат последнего Мохаммед Эмин-Хан беспрестанно тревожил Хорасан. Сначала он угождал шаху и послал даже без всякого выкупа в Тегеран Мохаммед-Вели-Хана, астрабадского беглербеги, попавшегося в плен к туркменам и отведенного ими в Хиву. Покойный Мохаммед-шах по совету первого своего министра, Хаджи-Мирзы-Агаси, отправил в качестве посланца Мирзу-Ризу, мизан-агаси (таможенного откупщика), с подарками хану. Но персидский двор сделал чрезвычайную ошибку, назвав в фирмане Мохаммед-Эмина харезм-шахом. Этот титул вскружил голову узбекскому владетелю и во время восстания Саляра в Хорасане, он пошел с ним в сношения и посылал ему помощь, а к шахскому двору не доставлял уже обычных пешкешей. Однако же по прекращении бунта, подавленного Султан-Мурад-Мирзой, хивинский хан прислал Ата-Нияза с несколькими лошадьми и парой отличных соколов из породы чарги; только в письме к Насир-эддину он величал и себя шахом, что разумеется очень не понравилось в Тегеране. Гордый эмир-низам (Мирза-Таги-Хан), тогдашний первый министр шаха, посмеявшись над претензиями узбекского хана, все таки исполнил просьбу и предписал хорасанским властям выпустить пленных хивинцев, захваченных прежде этого, и вместе с посланцем хана отправил в Хиву Ризу-Кули-Хана с очень не богатыми подарками, состоявшими из золотых часов, двуствольного ружья и пары пистолетов европейской работы. Персидский ильчи приехал в Хиву в 1267 (1851 г.), когда Мохаммед-Эмин-Хан ходил на Хорасан, откуда он привел даже много пленных. Риза-Кули-Хан, получивший строгие инструкции от 1-го министра, требовал от хана возвращения всех Персиян находившихся в плену, но получал уклончивые ответы от Мохаммед-Эмин-Хана, который то говорил ему, что узбеки держат этих несчастных по фетве (шариатскому решению) суннитского духовенства, то утверждал, что пленные шииты сами не хотят покинуть новой родины. Наконец Риза-Кули-Хан видя, что все его настояния не ведут ни к чему, уехал не довольный из Хивы и на дороге близ Астрабада едва не попал в плен к туркменам, как он сам упоминает в изданной им истории Каджаров. Так продолжались неприязненные сношения Хивы с Персиею до 1271 (1855 г.), когда мервские туркмены, притесняемые Мохаммед-Эмином, стали просить против него защиты у хорасанского правителя, Феридун-Мирзы (Ферман-Ферма). Шахзадэ, узнав, что хивинский хан осадил Сарахс с большим отрядом, собрав всю хорасанскую конницу, поспешил на выручку туркмен. Харезм-Шах, остановившийся лагерем у самых стен Сарахса, жил в палатке, разбитой на возвышенном холме, и раздавал оттуда грозные приказания своему войску, которое он беспрестанно посылал против туркмен. 30 джемадиуль-ахыра он сам повел в атаку своего орду и был разбит персиянами. В общей свалке его легко узнали по платью и по кисточке из алмазов, украшавшей голову его лошади, ― у хивинцев это признак ханского достоинства; ― сарбазы и Туркмены окружившие его затеяли между собою драку, кому он достанется как пленник, потому что сам Мохаммед-Эмин умолял не убивать его, а представить живым шаху; но Курбан-Кель, мервский туркмен, нанеся ему смертельный удар саблей, разрубил ему голову до самого рта. Мохаммед-Эмин-Хану было 36 и ханствовал он 10 лет. Кроме его самого, в этом сражении было убито еще много из его главных чиновников и приверженцев: Беги-Джан, Диван-Беги, Худа-Яр-Бей, Абдулла махрэм (пишхидмет), Даулет-Яр, Хикмет-Хан мейменейский и текинские старшины: Мурад-Бей Султан и проч. Голова хивинского хана была привезена в Тегеран и похоронена у Даулетских ворот в нарочно выстроенной бук’э (часовне). После этого события в Хиве возникли междоусобия: наконец один из потомков Эльтезера Мохаммед-Сеид-Хан овладел верховною властью. Он встретил сильных врагов в Ата-Мурад-Хан ямутском и Мохаммед-Пенах-Хан конгуратском, из которых последний убит в конце прошлого года своими же подчиненными. Персидское правительство вероятно надеется воспользоваться междоусобиями и если не покорить многие туркменские племена, постоянно державшиеся узбекской стороны, то по крайней мере освободить часть пленных. Оно отправило в Хиву еще в прошлом году Мирзу-Ризу, который в последнюю войну с Англиею был взят в Бендер-бушире в плен, прокатился оттуда в Бомбей и теперь послан в Харезм, где ему конечно поручено наблюдать также и за действиями английских агентов. Мы ограничились здесь кратким изложением событий относящихся до сношений Хивы с Персиею, не входя в подробности сношений этого ханства с Россиею и о важности торговли с ним, что легко можно видеть по отчетам наших пограничных таможенных ведомств.

Политическое обозрение. Корреспонденция из Персии. // Кавказ, № 46. — Тифлис, 1860, 16 Июня.